Алексей Петрович Ксендзюк
Тайна Карлоса Кастанеды. Анализ магического знания дона Хуана: теория и практика
(отрывок из книги)
Глава 4.
Часть 2. Растения силы
Лист 1 (Начало) | Лист
2 (Конец)
К полному разочарованию сторонников психоделического
"просветления", Карлос Кастанеда уделяет внимание
галлюциногенам лишь в первых двух книгах - "Уроки дона
Хуана" и "Отдельная реальность". Поэтому можно
сказать, что с точки зрения обывателя эти сочинения Кастанеды
наиболее "мистичны".
Всем, разумеется, известно, что наркотические или психотропные
вещества издавна употреблялись магами, оккультистами и медиумами.
Прежде всего, надо разобраться, какой тип "одурманивания"
психики продуктивен для магии, а какой - просто доставляет экзотические
переживания и своеобразное удовольствие.
Можно принять за аксиому тот факт, что любое отравление мозга,
сопровождаемое нарушением процесса его биоэнергетического метаболизма,
с неизбежностью вызывает изменение режима восприятия. Выше мы
указывали, что даже обычное голодание, переутомление, бессонница,
монотонные и бессмысленные действия способны нарушать работу
перцептуального механизма. В этом нет ничего нового: и древние
шаманы постились, отказывались спать, плясали до полного изнеможения,
и нынешние сектанты таскают вериги, кружатся на одном месте,
истязают плоть. Одни и те же внешние приемы последовательно
применяются из века в век.
Но употребление ядов - особая статья. Шаманы Севера, скажем,
предпочитают настой из свежих мухоморов - микоатропин, содержащийся
в грибах, вызывает иногда сильные галлюцинации. Ведьмы всех
времен и народов "обожали" дурман, белену - по тем
же причинам. Азиатские мистики (из тех, кто не просто "ловит
кайф") традиционно употребляют анашу, иногда - опиум.
Конечно, не все из перечисленных растений содержат наркотические
вещества. Строго говоря, к наркотикам медицина должна относить
только вещества, вызывающие у потребителя пристрастие, а вслед
за ним - биохимическую зависимость. Мухоморы, дурман, белена,
пресловутая цикута это все, скорее, объекты вожделения для токсикоманов,
которым по той же причине подходит и клей, и бензин, и ацетон.
Мистики же всегда использовали свои зелья для особых, эзотерических
действий - вызывания духов, осуществления магических влияний,
прорицаний и т.п. Скучающая молодежь не любит антропологических
исследований, иначе узнала бы много интересного о "кайфе
предков" Вот, скажем, Э. Б. Тайлор в книге "Первобытная
культура" сообщает, что в Америке индейцы для магических
целей часто пользовались самым обычным табаком. Антиникотиновая
кампания в те времена не произвела бы на них должного впечатления.
Однако, все по порядку:
"Колумб наблюдал существовавшую на Вест-Индском архипелаге
религиозную церемонию, заключавшуюся в том, что на голову идола
ставилось блюдо с порошком когобы, который вдыхался через посредство
двух стеблей тростника, вставлявшихся в ноздри. Далее, Пане
описывает, как тамошний жрец, призванный к больному, вступает
в общение с духами, нанюхавшись когобы до того, "что, опьянев,
не знает, что делает, и говорит страшную нелепицу, считающуюся
разговором с "цеми", которые, по утверждению жреца,
и являются виновниками болезни." На Амазонке племя омагва
до новейшего времени употребляло наркотические растения, которыми
вызывают опьянение, длящееся целые сутки и сопровождающееся
необыкновенными видениями. Из одного такого растения они получают
порошок "курупа", который нюхают, как табак, посредством
тростинки в форме буквы Y. Сходство названий и обычаев ясно
указывает на связь между омагва и антильскими островитянами.
Калифорнийские индейцы дают детям наркотическое питье, чтобы
получить на основании их видений сведения о неприятеле. Мундуруку
в Северной Бразилии, желая обнаружить убийцу, дают такое питье
духовидцам, чтобы преступник явился им во сне.
Индейцы дариен кормили детей семенами Datum Sanguinea, чтобы
вызвать у них пророческий бред, в котором они видели скрытые
сокровища. В Перу жрецы, разговаривавшие с "гуака",
или фетишами, имели обыкновение приводить себя в экстатическое
состояние наркотическим напитком "тонка" из того же
растения, вследствие чего последнее называлось "гуакакача",
фетишем-травой. Мексиканские жрецы, по-видимому, также употребляли
мазь или напиток из семян "ололиуки", вызывавших бред
и видения. Табак употребляли с той же целью в обеих Америках.
Вообще следует заметить, что первобытные народы курят табак
ради полного опьянения, и с этой целью глотают дым. Колдуны
бразильских племен приводили себя в экстаз во время конвульсионных
оргий курением табака и видели при этом духов. Поэтому неудивительно,
что табак стал называться у них "священной травой".
На этом же основании североамериканские индейцы считали табачную
наркотизацию сверхъестественным экстазом, а грезы в этом состоянии
- наитием. Такие воззрения делают понятной следующую замечательную
церемонию делаваров. Во время празднества в честь бога огня
и двенадцати прислуживающих ему "маниту" внутри жертвенного
дома сооружался шалаш сделанный из двенадцати палок, связанных
у верхушки и покрытых одеялами. Высотой он был приблизительно
в рост человека. По окончания праздника шалаш этот нагревался
докрасна раскаленными камнями, и в него помещалось двенадцать
человек. Один из стариков бросал на камни табак, и, когда страдальцы
доходили до крайних пределов удушья от табачного дыма и жара,
их вытаскивали обыкновенно в бессознательном состоянии."
А теперь из Америки вернемся в Евразию:
"Не останавливаясь на древнеарийском обоготворении наркотического
налитка, послужившего оригиналом божественной сомы индусов и
божественной хаомы персов, а также на пьяных оргиях поклонников
Диониса в древней Греции, мы обнаруживаем в древнем мире точное
подражание низшей культуре в употреблении вызывающих экстаз
лекарственных средств. Таковы настои, описываемые Плинием как
напитки, вызывающие бред и видения, лекарства, упоминаемые Гезихием,
при помощи которых вызывалась Геката, средневековые мази ведьм,
дававшие пациенту способность видеть призраков или переносившие
его на шабаш и помогавшие ему оборачиваться зверем. Употребление
подобных средств сохранилось до сих пор у персидских дервишей.
Эти мистики - не только потребители опиума, подобно множеству
своих соотечественников, но они курят еще гашиш, и это средство
доводит их до состояния экзальтации, сопровождающегося очень
живыми и яркими галлюцинациями. Человеку в подобном состоянии,
говорит д-р Полак, маленький камешек на дороге кажется огромной
глыбой, через которую едва можно перебраться, водосточная канава
- такой широкой рекой, что он требует лодку для перевоза. Человеческий
голос звучит в его ушах, как гром, он воображает, что у него
есть крылья, которые поднимают его от земли. На эти экстатические
эффекты, в которых чудеса становятся обычным делом, в Персии
смотрят как на высшие религиозные проявления, и лица, подверженные
им, равно как и их поведение, считаются святыми и находят последователей."
(Э. Б. Тайлор. Первобытная культура, сс. 487-488.)
Как видите, в наркотических экстазах, доставляющих наслаждение,
много бреда и нелепостей. С другой стороны, причудливые церемонии
духовидцев, использующих психотропные вещества, вызывают удовольствие
весьма сомнительное. Это теперь, в кругах гедонистической молодежи
Запада, появилось модное выражение "nice trip" - т.е.
"приятное путешествие, совершенное под воздействием ЛСД".
А если не "приятное", то кому и зачем оно нужно?
Правда, есть особая категория химических агентов, которые, вторгаясь
в нашу психику, совершают совершенно необычную работу. Об их
природе и о механизме их действия написано много. Ученые классификаторы
объединили эту совокупность веществ в т.н. "группу больших
психоделиков". Обычно сюда относят диэтиламид лизергиновой
кислоты (ЛСД-25), мескалин (содержащийся в кактусе Lophophora
Williamsi) и псилоцибин - яд, выделяемый из некоторых видов
грибов.
Прежде всего, "большие психоделики" не особенно радуют
нас наркотической эйфорией. Они мало способны вызывать пристрастие
и зависимость, но зато превосходят все остальные алкалоиды в
области изменения способов человеческого восприятия. Даже то
незначительное удовольствие, которое они могут вызвать, связано
не с биохимической стимуляцией "центра наслаждения"
(как это свойственно опиатам или продуктам конопли), а скорее
с расслаблением перцептуального аппарата, что, в свою очередь,
может привести к временному "снятию" экзистенциального
конфликта. (Кстати, далеко не всегда. Дж. Лилли, исследовавший
ЛСД-25, рассказывает по этому поводу поучительную историю. Приняв
препарат под тяжелым впечатлением от семейной ссоры, он не только
не расслабился, как это произошло бы с любителем морфия, но
и впал в состояние "глубочайшей депрессии", чуть не
повлекшей за собой бессознательный суицид. (Подробнее см.: Лилли
Дж. Центр циклона. Гл. 1-2.) Пример Лилли как раз иллюстрирует
уже общепризнанное положение, что "большие психоделики"
не служат для удовольствий - они только что-то "делают"
с нашим _вниманием_: это и производит неизгладимое впечатление,
наполняя тривиальный до этого опыт яркими и (что особенно важно!)
экзистенциально значимыми для личности галлюцинациями.
Мы полагаем, что и здесь имеет место процесс, в чем-то схожий
с восточными психотехниками типа "свидетель". Ввиду
того, что наркотическое опьянение "большими психоделиками"
выражено совсем незначительно, способность к концентрации внимания
и свободному манипулированию им мало страдает от получаемой
интоксикации. Контроль над осознанием перцепции позволяет проделывать
некоторые последовательности интеллектуальных действий, почти
не совершая ошибок. Кроме того, есть еще важное отличие - внимание
может быть свободно направлено вовне, а не только вглубь себя,
как это бывает у ортодоксальных медитаторов.
Впрочем, главный грех измененного состояния сознания, вызванного
как психоделиками, так и интроспективным созерцанием, неустраним:
внимание опять-таки теряет ориентиры и не способно отличать
эндогенные образы (воспоминания, фантазии, ожидания) от экзогенных
(сенсорных сигналов, продуцируемых внешней Реальностью). Однако
в случае с психоделическим "бредом" у внимания есть
выбор; более того, благодаря некоторому сохранению контроля,
у него есть шанс все же отличить мечту от Реальности пусть не
всегда, не целиком и не достаточно ясно, но и об этом забывать
не стоит.
Олдос Хаксли, проанализировав свои переживания после опыта с
мескалином (алкалоид кактуса Lophophora Williamsi - великого
"учителя Мескалито", как выражался дон Хуан), записал
следующие наблюдения, которые, как мы увидим позже, окажутся
нам полезными:
"1) Способность к воспоминанию и "последовательному
мышлению" уменьшается или совсем исчезает. (Прослушав записи
моих разговоров, происходивших под воздействием мескалина, я
не обнаружил, что был тогда глупее, чем в своем обычном состоянии.)
2) Зрительные впечатления в значительной степени усиливаются,
глазу открывается та чистота восприятия, которая имела место
в детстве, когда чувство не было еще автоматически подчинено
идее. Интерес к пространственным отношениям снижается, а интерес
ко времени падает почти до нуля.
3) Несмотря на то, что интеллекту вреда не наносится, а восприятие
становится намного совершеннее, воля претерпевает глубокие изменения
в худшую сторону. Принявшие мескалин не видят смысла в каких-либо
действиях и находят причины, в обычном состоянии побуждающие
их к действиям и страданиям, глубоко неинтересными. Они не могут
волноваться из-за этих причин, так как находятся более занимательные
вещи, о которых стоит подумать.
4) Эти более занимательные вещи могут переживаться как существующие
"вовне" (это было со мной) или "внутри",
или в обоих мирах - внешнем и внутреннем, одновременно либо
последовательно. То, что эти вещи действительно более занимательны,
всем принимавшим мескалин кажется очевидным, если у них здоровая
печень и спокойный ум."
Окончание на странице
2 --->
Лист 1 (Начало) | Лист
2 (Конец)
