Волею судеб или мировых законов Карлос Кастанеда, шествуя по избранному им пути воина, однажды попал в Россию. Но странная же картина стала постепенно открываться его взору. И все полученные им поучения только еще более усугубили эту картину.
    Он шел по улицам городов и, находясь в области обычного человеческого восприятия, не видел обыкновенных людей, а видел какие-то причудливые сочетания их с животными, растениями, механизмами, причем практически все из них не отбрасывали тени, и Кастанеда со страхом думал о том, что в этой стране было бы очень трудно научить кого-нибудь восприятию отдельной реальности.
    Да, обыкновенных людей не было, разве только для самых непроницательных. Но люди-свиньи лежали в лужах посреди переулков, люди-змеи флегматично ползали по стенам серых домов, а люди-птицы с шумом и резкими криками носились совсем невысоко над крышами - словно то ли не могли, то ли не хотели подняться слишком высоко над ними.

    И тогда Кастанеда решил воспользоваться доступным ему зрением мага. он рассредоточился, отвлекся от видимых, привычных ему, устоявшихся форм и сперва даже удивился: вокруг него мир пропал совсем, как будто и не было ничего, - абсолютная пустота. Тогда решил он проследить разрушение образов и увидел, как растворились, растаяли как туман люди-животные и люди-механизмы, серые, укрытые мхом стены; испарились, улетучилась непонятная коричневая жижа, заполнявшая улицы до окон первых этажей, и медленно оплыли нелепые студенистые гроздья, висящие на электрических проводах.
    И не осталось ничего - абсолютно ничего. Лишь под ногами расстилалась безупречная, ровная, гладкая, бесстрастная математически правильная поверхность. И он решил идти по этой поверхности, выбранной своей дорогой, потому что в этот раз, как и когда-то прежде, рушились его уже было устоявшиеся представления о мире.
    И он шел и шел довольно долго, но ничего вокруг не менялось и не чувствовалось, но виденное им раньше, в реальности, заставляло его продолжать это странное шествие - без цели, без направления, повинуясь каким-то глубинным ощущениям, изредка, незаметно, дававшим о себе знать. И он чувствовал, что колодец человеческой души гораздо глубже, чем ему представлялось.
    Далеко ли он ушел - невозможно было сказать в этом мире всеобщей безотносительности, но и тайные, ожидаемые им знаки, постепенно появлялись вокруг, говоря о том, что нечто случится, что-то приближается: чуть-чуть изменился солнечный свет, чуть-чуть прогнулась математическая поверхность, что-то блестело невдалеке: подошедши поближе, он увидел разбитую стеклянную призму - каждый осколок нес в себе изображение нового солнца.
    И появилась сила - гигантская, внимательная гора на горизонте, - она приближалась, и Кастанеда, напрягшись, готовился к схватке. Но чем ближе подходила сила, тем более все вокруг становилось от нее зависимым, и уже было чрезвычайно трудно хотя бы пошевелить пальцем руки - сила приблизилась вплотную, гора нависла, закрыв собою солнечный свет. И воин бросился на этого своего нового союзника - и сила отпрянула, замерев и не желая нападать.
    Она не была разумной, но и не была никакой, и все же Кастанеда почувствовал себя находящимся в фокусе робкого, тайного, беспристрастно-внимательного взгляда, взгляда приковывающего, взгляда, полного силой всего настоящего мира.
    Взгляда ребенка, ищущего отблесков мысли у взрослого в глазах.

А.Серов, Екатеринбург