- Если бы ты только привлек свое знание, - сказала Горда просящим тоном. - ты бы понял, что потеря человеческой формы... Она остановилась посреди фразы. Должно быть ее остановила моя гримаса. Она знала о моей внутренней борьбе. Если бы у меня было какое-то знание, которое я мог привлечь, то я уже давно сделал бы это.
- Но ведь мы светящиеся существа, - сказала она тем же умоляющим тоном. - для нас еще так много всего. Ты - нагваль, значит для тебя еще больше.
- Что же по твоему мнению мне следует делать? - спросил я.
- Ты должен оставить свое желание цепляться за все.
- Наше внимание натренировано непрерывно быть в фокусе на чем-то, - продолжала она. - именно так мы поддерживаем мир.
- Сейчас самое время уйти от всего этого, - сказала она. - чтобы потерять человеческую форму (бросить все свои щиты, ослабить личные связи с миром), ты должен освободиться от всего этого балласта. Ты уравновесил все так основательно, что парализуешь самого себя.
«Я здесь, я с тобой»
«Мария невероятно переживала из-за состояния Романа. Ему было 22 года, когда психиатр, к которому ценой больших усилий ей удалось его привести, объяснил, что у ее сына случился нервный психотический приступ (так обычно называется шизофрения). Ночи напролет он шагал по комнате, словно животное в клетке, раздражаясь на каждую мелочь. Когда она заговорила о лечении, он едва не набросился на неё с кулаками. Охваченная страхом мать скрепя сердцем, в конце концов, решилась положить его в клинику против его воли. В гневе Роман перестал с ней разговаривать. Состояние его, по сути, не улучшилось, но через неделю он вышел из больницы и вскоре уехал в один южный городок, где и скитался с места на место. Новости о сыне Мария получала лишь от его друзей детства, с которыми тот иногда списывался по Интернету. Они пытались успокоить ее - хотя бы подтверждая тот факт, что он еще жив. Каждое утро она просыпалась с давящим комком в горле: что будет с сыном?
Через полгода этого душевного ада Мария решила написать сыну: что в день рождения она приедет в город и будет ждать его у привокзального фонтана. Что она хочет просто сказать ему «поздравляю». Что хочет лишь увидеть его, пусть издалека.
В назначенный день она прождала его много часов подряд, сидя на каменном парапете, всматриваясь в силуэты, мелькавшие в толпе. Никого. И вдруг, обернувшись, она увидела его - сильно исхудавшего, небритого, в грязной одежде…
Он прошел мимо, уткнувшись взглядом в землю, говоря на ходу, будто самому себе: «Ты что тут делаешь? Я тебя ненавижу. Не хочу тебя больше видеть. Никогда».
Потрясенная до глубины души, она лишь успела крикнуть ему: «С днем рождения!» - а он уже растворился в толпе… Но он пришел! Они не виделись целый год. Потом месяцами она цеплялась за эту хрупкую надежду: тогда он все - таки пришел….
Роман, в конце концов, согласился лечиться (4 года спустя), и «Знаешь, в тот день, когда внутри у меня все плыло и качалось, единственная вещь, за которую я мог зацепиться в жизни, это была ты. Я говорил себе: что бы ни случилось, ты будешь за меня, будешь со мной», говорил он ей, после того как ему уже стало легче». Давид Серван - Шрейбер, профессор клинической психиатрии.
Был момент в моей жизни, когда я оказался от дома за много тысяч километров, у меня не было ни копейки, я хотел есть, и я был никому не нужен в этом месте вселенной, на этой точке земли. Тогда то и возникло, какое то прозрение восприятия в моей жизни, некое просветление, сознание начало задавать себе вопрос, может, я делаю, что - то не так, раз все уж так плохо? Потом удивительно «случайно» нашлись и люди, и деньги, и возможность, и я вернулся назад.
Моя прабабушка не умела молиться, она не знала что это такое, но я знаю, что она и просыпалась с мыслью обо мне, и засыпала с этой же мыслью. Если кто меня и вымолил от «туда», так это моя прабабушка. Так я думаю.
С этого дня я и начал собирать свою новую форму, форму Человека.Статистика: Добавлено Классик — 10 ноя 2010, 19:20
]]>