Zalman Borsch писал(а):христианство чрезвычайно милая доктрина, но к сожалению основное качество его апологетов,-это дилетантизм,а причина этого явления- банальная лень и нежелание учиться. Упаси Б-г,чтобы я кого- то обвинял лично, это просто такая общая тенденция в христианстве: складывается впечатление,что им очень некогда,и все они куда-то спешат.Ну и главное,как все знают, Тора,Пророки и Писания были переведены с иврита при Птолемеях в Александрии Египетской 70-ю толковниками,которые не были раввинами, это корень проблемы. Перевод был осуществлен на греческий язык и назвался Септуагинта,(70). Потом уже римский престол перевел Септуагинту на латынь, а в 18 веке императрица Елизавета сделала подарок русским и мы получили синодальную Библию.
насчет создания библии.
Вики пишет следующее.
История Библии
страница из Ватиканского кодекса
[править] Текст Библии
У евреев было достаточно и средств, и верности сохранить текст священных книг от серьёзных искажений не только по содержанию, но иногда по форме, по языку. Однако, после Вавилонского плена первоначальный еврейский язык значительно исказился, вышел из употребления, стал непонятным народу, и сами евреи стали говорить по-арамейски. На этом языке толковали народу закон, непонятный уже в первоначальном тексте (Неемия 8, 1—8, ср. 13, 23—25). Но древний еврейский язык, не употребляемый в обыкновенном разговоре, остался языком религии, священных книг и литературы. Пророки, жившие после плена, писали на языке древнееврейском.
Известно, что со времён плена евреи особенно привязались ко всему национальному, к своей древности и до мелочности стали охранять все древние свои обычаи и обряды. Эта верность проявилась прежде всего в сфере религиозной и была приложена к охранению главной святыни евреев — священных книг.
В первом веке, по разрушении Иерусалима римлянами, учёные евреи переселились в Тивериаду, и здесь образовалась знаменитая раввинская академия, почитаемая всеми иудеями. Со второго века здесь возникло общество талмудистов, людей, изучавших и толковавших Священное Писание. Они сличили рукописи, очистили текст от ошибок, вкравшихся со времён Ездры, и установили единообразный род письма для свитков Священного Писания. Они сосчитали даже число слов и букв в каждой священной книге, например в книге Бытия 20 780 слов и 78 100 букв. Такая работа, определенно, способствовала охранению текста священных книг от искажений и ошибок переписчиков. Несмотря на то, что в то время не было ещё гласных и других знаков, во II и III в. талмудисты имели текст книг, весьма близкий к настоящему. Во всех чтениях того времени находится только 220 вариантов, притом неважных и незначительных.
После талмудистов для библейского текста весьма многое сделали масореты в V веке. Древний еврейский язык, как арабский, сирский и халдейский, не имел знаков для означения гласных звуков, и, кроме того, в древности не употребляли никаких знаков препинания. Когда язык был живым, правильному чтению помогали предание и навык. Но теперь, когда в обычной речи употреблялся другой язык и в рукописях появились разности и погрешности, настала необходимость самим начертанием текста предохранить его от разночтений; сверить рукописи, определить твёрдо текст и предохранить его по возможности на будущее время от искажений. Этим и занялись учёные раввины, по своему труду носящие название масоретов, то есть изъяснителей. Они над всеми словами поставили гласные знаки, собрали и сличили древние рукописи и древние толкования, установили размеры и пунктуацию стихов и пересчитали число стихов и даже букв в книгах. Совокупность всех таких работ над текстом составляет великую Масору, и извлечение из неё называется малой Масорой.
Эти труды над еврейским текстом, начатые в V в., продолжались с усердием и в последующие века.
так что никакого единого разом созданного текста на одном языке, тем более иврите, не было.
ТО что вы избегаете писать БОГ, используя гласные это конечно ваше личное дело..
Хотя переносить привычку из одной традиции в другую культурную среду, по моему, дело некрасивое.
Ибо в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
У нас гражданское общество и сокращений иже аббревиатур накушались с подачей евреев еще с Февральской революции..
все эти Главморрыб тресты..
зам.нач. и прочие изуверства над языком.
Со своими сокращениями евреи дошли до того,что сами не знают как правильно озвучить имя своего бога.
..
и что это имя означает.. ибо должно же оно переводиться. а не только толковаться на разные лады, подбирая под каждую букву разные смыслы..
что делается в кабалле сегодня.
Арамейский язык был широко распространен в Персидской монархии — ведущей державе Ближнего и Среднего Востока в течение двухсот лет (начиная примерно с 550 г. до Р.Х.). Арамейский стал языком торговцев во всем этом регионе. По-арамейски были написаны некоторые части ветхозаветных книг Даниила, Ездры и Иеремии.
Однако древнееврейский оставался языком молитвы и богослужения. Образованные люди всё еще понимали древнееврейский, хотя, когда в синагогах читалась вслух еврейская Библия, нередко переводчик пояснял смысл по-арамейски. Сохранились рукописи частей Ветхого Завета, написанные по-арамейски; их называют “таргумы”.
так что не все написано было на иврите, да и понимание евреями этого иврита как и сегодня вызывало и вызывает большое сомнение.
а насчет подарка Елизаветы..то она реально сделала такой подарок, исказив тексты, которые были на старославянском написаны с пониманием..а переводы просто механически перевели каждое слово и потеряли смысл и духовный подтекст, которые 70 толковников привнесли в свою работу.
ИБо они не просто механически переводили.. как некоторые думают, "переводя" с еврейского и греческого, а писали ,пользуясь еще иными источниками..
цитата отсюда
http://www.bindu.ru/forum/viewtopic.php?f=10&t=153&start=0Языки отсекали тем, кто не принял иссечение слова "Истинный" из определения Святя го Духа в никонианском Символе веры (у старообрядцев осталось: "Верую... в Духа Святаго, Господа Истиннаго и Животворящего"). И отнюдь не формально воспринял поправку, а как повеление веровать в неистинного духа. Л как еще было понимать? Коли славить Истинного нельзя – значит, требуют поклониться Его супостату. И так сходится, что именно это изменение с необходимостью влечет редактуру приведенных раньше слов апостола. Но разве тем не нарушено Павлове (и вообще православное) исповедание Троицы? Будто не было Пятидесятницы, Христос не исполнил Свое обетование, Дух Святый не осенил апостолов, и Параклит не пребывает с тех нор с нами, ни "мы в Нем". Будто не ведаем, как напряженно-томительно тянутся бездуховные дни – от Вознесения до Семика. И не умолчание ли истинности Духа позволило процвесть декадентским спекуляциям вокруг "религии Третьего Завета" совсем на днях, в "серебряном веке"?
Впрочем, до завитка этой идеи было еще далеко при начале "века золотого", когда впервые покусились переводить Библию на русский. Инициатором такого предприятия стало Российское Библейское общество, филиал Библейских обществ Европы. Да только наскок его вышел неудачным по заслуге бдительного государя. Николай Павлович, воцарясь, прикрыл эту деятельность, а уже выпущенные книги повелел сжечь. Однако по его кончине качели ухнули в другую сторону, и под либеральность следующего царствования работа Общества возобновилась.
Про осуществленный русский (Синодальный) перевод распространяется мнение, что в нем "канонические книги Ветхого Завета переведены с еврейского подлинника"/3/. Апология не столь уж впечатляющая, если учесть, что "подлинность" не обязательно влечет истинность и достоверность. Равно как не гарантирует древности, что и наблюдаем к этом случае. Хвалимый еврейский подлинник на тысячелетие младше греческого перевода Семидесяти толковников и представляет собой масоретскую редакцию, окончательно оформленную только к IX веку п. э. после мучительно-натужной раввинской правки. Попутно обратим внимание на расплывчатость самого термина "масора". Современные исследователи считают, что он означает "предание". Энциклопедический словарь, составленный по материалам дореволюционной библеистики, трактует его как "изъяснение". Предание, предполагающее сущностно неискаженную передачу, вес же отличается от подверженных временной переменчивости толкований.
Однако что бы этот термин ни значил, погрешности Септуагинты, по которой сверялось первопечатное славянское издание, исчезающе ничтожны на фоне целенаправленного талмудического редактирования. Тем не менее именно версия сионских мудрецов послужила источником для русского перевода, что побудило о. Григория Дьяченко назвать его "еврейско-русским", приводя примеры разночтений в текстах Библии: "Во Второзаконии 82. 8 чтение греко-славянское "по числу ангел Божиих" отличается от еврейско-русского: "по числу сынов Изряилских". Правильнее греческое, что подтверждается словами Сираха /17, 14,15/, отцами и учителями христианской церкви, например, Оригеном, Киприаном, Златоустым и др. Вероятно, нынешнее еврейское чтение "бене-израель" поставлено вместо древнего, правильного "бене-эль"" /4/.
Смысл масоретс.кого вмешательства яснеет, если привести этот стих Второзакония полностью: "Когда Всевышний дакал уделы народам и расселял сынов человеческих, тогда поставил пределы народов по числу.......". Пробел предлагаю заполнить по вкусу, ибо есть ощутимая разница меж покровительством вестников Божиих и иудейским владычеством.
И готов, как тот казачок в "Тарасе Бульбе", восклицать: "Слушайте! еще не то расскажу". В русском переводе царь Соломон, глядя на своих земляков, лицемерно сокрушается: "...Кто может управлять этим многочисленным народом Твоим?" /3 Цар. 3. 9/. Но по-славянски-то их лицезрение привело его в искренний ужас: "...Кто может с.удити людей Твоим тяжким сим?" В каком же из русских лексиконов "тяжкий" и "многочисленный" объявлены синонимами?
Передохнем на спокойной цитате. Вопрос смешения двух источников недавно разрешен Заявлением православных Библейских комиссий: "Общеизвестно, что многие недостатки ветхозаветной части Синодального русского библейского перекода обязаны тому, что эта часть строилась как соединение в одно целое двух переводов: перевода с масоретского древнееврейского библейского текста и перевода с, греческого библейского текста Семидесяти (Септуагинты). При работе по совершенствованию ветхозаветной части Синодального русского библейского перевода следует сохранить восточнославянскую традицию использования как масоретского древнееврейского текста, так и греческого текста Семидесяти, но переводы с этих двух текстов уже не соединять в одно целое, а давать раздельно, ясно определив духовную и богословскую значимость как того, так и другого перевода" /5/. Передохнули? Тогда легче будет воспринять, что здесь обходительно и политично, "страха ради иудейска", воспроизведена мысль, которую пятью веками раньше высказал создатель первого Библейского свода на Руси архиепископ Геннадий: "Ино нынешнее жидова еретическое предание держат, псалмы Давыдовы или пророчьства испревращали по тому, как им еретицы предали – Акила и Симмах и Феодотион – по Христове пришествии и по пленении их, а не яко же нам предали святии апостоли и святии отци тех от мудрых, еже превели жидовьскы закон на еллински, за 300 лет преже Христова пришествиа..." /6/.
Равно и Максим Грек "еврейские книги считает испорченными "нарокомъ" (нарочно), а переводы толковников "Богодухновенными"", – сходятся и дореволюционные, и современные исследователи: "Основой для славянского перевода он признавал перевод LXX" и порицал тех, кто "за истинные книги Писания принимал не перевод LXX, а только еврейские" /7/.
Странно ли, что оба они – и Геннадий, и Максим, – столь определенно и решительно высказывавшиеся еще вон когда, впоследствии прославлены Православной Церковью как святые? Или больше поразит трепетно хранимый иными отцами и владыками пиетет пред масоретскими книгами, еще в большей степени, чем переводы греческих еретиков, испорченными нарокомъ!
Впрочем, будем благодарны и за то, что все же набрались духу развести источники чистый и замутненный. По крайней мере, следуя означенному разделению Библейских комиссий, можно "ясно определить значимость" дела прежних улучшателей Библии "в восточнославянской традиции".
Потому важно учесть другую опасность. Никто из добросовестных и благонамеренных переводчиков также не застрахован от упущений (не скажу – искажений) в переводе с церковнославянского. Новейший русский текст Евангелия, как кажется, дает тому пример. Так, по-славянски один из евангельских стихов гласит: "И отвещав Исус, рече ему: блажен еси Симоне, вар Иона, яко плоть и кровь не яви тебе, но Отец Мой, Иже на небесех" /Мф. 16.17/ – речь идет о том моменте, когда Симон-Петр признал в Исусе Христа. Современный переводчик ввел в текст большую степень абстрагирования, нежели представляется необходимым и возможным для древнего языка: "Иисус же, обращаясь к нему, сказал: блажен ты, Симон, сын Ионы, потому что не люди открыли тебе, но Отец Мой Небесный". И пояснил свою замену:"... "Плоть и кровь" – эвфемизм, означает просто "человек", "люди"" /8/. Думается, не все так просто. Всякий эвфемизм прежде был наполнен конкретным содержанием. Нетрудно представить, что во времена, когда приносили кровавые жертвы, а жертвенным гаданием пытались похитить тайны мира и провидеть будущее, слова о вести от "плоти и крови" звучали не столь отвлеченно (и могли иметь не единственное значение). Причем прямой, реальный ("субстанциальный") смысл естественно признать и более древним. Уточнения с ориентацией на сегодняшние представления приводят к содержательному оскудению текста и уничтожению знания о минувших временах.
Вот, действительно, в чем дело: отвергая устаревшие, по-нашему, слова и речения, мы утрачиваем храни мое ими исконное знание.
Исследуя проблему зла в курсе лекций по догматике, В.Н.Лосский вынужден был обратиться за помощью к иноземному пастырю и восхитился его проницательностью: "Проблема зла, как удивительно точно отметил о. Буайе, сводится в подлинно христианской перспективе к проблеме "лукавого"". А уже из этой посылки сделал глубокий вывод, что зло – "это воля, ложная по отношению к Богу", и "начало зла коренится в свободе твари" /9/.
Ну неужели мы навечно обречены изобретать сизифов велосипед! Кто приговорил нас к такому бесперспективному занятию и осуждает вновь и вновь опровергать и отвергать добытые уже знания и сведения? Нет ведь, ни одного кружка не дадут прокатиться по нашему двору.
Разоблачение лукавого, столь "удивительно точно" проведенное сводными усилиями двух теологов в XX веке, запечатлено первым же славянским изданием Библии. Как знать, может, головоломный тур-де-Франс не понадобился бы русскому богослову, останься действенным тот начальный текст. Который, оказывается, сохраняет "подлинно христианскую перспективу" и с терминологической четкостью воспроизводит образы хронологически первого проявления человеческой свободы выбора:
"И прозябе Бог еще от земля всяко древо, красно в видение и добро в снедь. И древо жизни посреде рая. И древо, еже ведети разумно добру и лукаву";
"И заповеда Господь Бог Адаму, глаголя: от всякаго древа, иже в рай, снедию снеси. От древа же, еже разумети добро и лукаво, не снесте от него. В он же убо день, аще снесте от него, смертию умрете";
"И рече змий жене: не смертию умрете, ведяше бо Бог, яко в нь же день аще снесте от него, отверзутся очи ваши и будете яко бози, ведяще добро и зло".
В Елизаветинском переводе значащие места звучат уже с разночтениями:
"...и древо, еже ведети разуметелное добраго и лукаваго";
"...от древа же, еже разумети доброе и лукавое...";
"...и будете яко бози, ведяще доброе и лукавое".
И совсем уж затемняет суть происходящего изложение по-русски: "И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла" /Быт. 2. 9/;
"И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь" /Быт. 2.16,17/;
"И сказал змей жене: нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло" /Быт. 3. 4,5/.
Вот это-то небывалое "дерево познания добра и зла" с тех пор на слуху и языке у каждого русского (которому зачастую даже невдомек, из какого сада оно выкорчевано).
Но еще поразительней другое: слова "зло" в лексиконе Бога – согласно славянским текстам не существует. После этого трудно отнести различие меж словами "зло" и "лукаво" на счет исторических особенностей языка и перевода, ибо их разрыв простирается как раз на истину онтологии. Все, созданное Богом, – добро: "И виде Бог вся, елика сотвори, и се добра зело" /Быт. 1. 21/. (Обратим внимание, что, кроме современно-суженного значения, слово "добро" указует здесь на красоту.) Не созданное и не именованное Богом, зло оказывается вне Него и как бы вне Его творения. Славянский текст твердо указует ему место. "Зло" появляется впервые через речь змия -диавола-искусителя, отступника и клеветника, что и определяет бунт против Бога, о котором так красноречиво рассуждает В.Н.Лосский.
Имеете позднего приумствованного "зла" от Господа звучит слово "лукаво". Так можно обозначить змеящийся, но торный путь в тупик антагонизма; ту изощренную дорогу, вымощенную, как известно, благими намерениями. Причем краткое прилагательное (как в Острожской Библии) выполняет роль существительного. Это в Елизаветинской оно получит полную форму, и напрасно, поскольку лишится ощутимой предметности. Ибо если оно и означает качество, то в первопечатном тексте это качество эпически ипостазировано. И не кем иным, как Самим Творцом. Слова Господа вкореняют тот изначальный смысл, который позже поможет нашему богослову сделать открытие: "Лукавый – это некто".
Лирически взгрустнем, что Божий дар слова бескорыстен вплоть до забвения авторства и свобода этого дара попускает даже произвол в истолковании смысла.
Единообразие Елизаветинского текста (прилагательное "лукавое" в полной форме и в качестве единственного значения) далось дорогой смысловой ценой и подготовило будущую замену на более понятное, что ли, "зло" в русском. Следуя синодальной букве, необходимо признать, что в конечном (или первичном) счете зло исходит от Бога. (То же вытекает, между прочим, из никонианского преложения великопостной молитвы Ефрема Сирина.) Своевольная отмена библейской разграниченности и определенности закономерно подпитывает проблему теодицеи и многое другое, что представляется некоторым глубинами богословия. На деле же, как видим, порождено в лучшем случае недосмотром. Собственно, "проблемы лукавого" нет, а есть испорченный текст. И если современному человеку темен смысл прошения "избави мя от лукаваго", то это не вина обывательского недопонимания, а плод работы справщиков, улучшавших Острожскую Библию.
Их наследники, которые не могут уняться до сих пор